Когда несколько лет назад литовский экстремист плеснул кислотой на «Данаю» Рембрандта — «в знак протеста против порабощения Советской властью его родины»,— этот варварский жест был, в сущности, проявлением озлобленной слабости и даже примитивного неразумия. Герой картины (далее…)

Герой одного из рассказов известного грузинского прозаика Резо Чеишвили — юноша, дошедший до психического срыва в борьбе с лицемерным миром, с горечью и отчаянием вопрошает: «Для чего мне дан разум? Для страданий, самозащиты или для постижения (далее…)

Сюжет фильма аскетически сжат — в нем нет ни отступлений, ни ретроспекций. Лишь напряженное духовное странствование, путь человека к познанию себя, к познанию истины. Но это еще и жестокий, не на жизнь, а на смерть спор. (далее…)

Пляшущее на облупленной стене сарая изображение «вождя народов», его глуховатый голос: «Наше дело правое!» (Ника нашел спрятанную, очевидно, в ожидании «лучших времен» кинопленку), резкий звук разбиваемой в ярости посуды, неистовый нечеловеческий вопль героя. Это истерика доведенного (далее…)

Школа-интернат — мрачный барак с темным длинным коридором, многочисленными дверями классных комнат и наглухо заколоченными окнами — это модель, метафора общества, скованного застоем. Тут за каждой дверью — замордованные, униженные постоянной нуждой люди — сельские педагоги. (далее…)

Герой «Перелета воробьев» Гуджа начинает серию разоблачений лицемерия, лжи, снобизма, трусости перед жизнью, мнимых авторитетов, чьими именами прикрывалась вся эта система всепредательства.

Нетрудно представить себе, с каким возмущением встречали эти маленькие ленты застывшие в бодряческой стойке чиновники! (далее…)

Скорее они принадлежат к категории «трудных фильмов». Критическая позиция авторов, их намерение выразить состояние общественного кризиса, из которого необходимо искать выход, отчетливо прочитывается в каждом фильме. Однако декларативность, публицистичность как способ подачи авторской идеи решительно отвергаются. (далее…)

Вот в этом-то и надежда: сегодня кони все чаще и чаще выходят со двора, тара-ра, тара-ра. Постановщикам того скромного фильма был молодой режиссер Михаил Пташук. Кинематограф 80-х, дневник Кора Церетели.

Приверженность грузинского кинематографа к поэтической структуре мифа (далее…)

Однако сколько же можно жить в надежде на русское «авось»? Она, эта надежда, в другом. В том, что сегодня — и об этом фильм — на запасном пути не только стоящий под парами бронепоезд, но и (далее…)

И сразу же Кузнецову стало ясно, что не на кого опереться. А как стало ясно, что не на кого, то тут же выяснилось, что и не на что! Рискну предположить, что этого «что» у Кузнецова никогда (далее…)