Иначе и не могло случиться. Наивно полагать, будто отодвинется стена страха и сопротивления — и миру предстанут гармонические, последовательные личности. Напротив, внутренние дисгармонии, на которых всегда зиждется процесс творчества, ныне вышли из подсознания наружу. Отстаивать внутреннюю свободу стало труднее. Сужу в том числе и по себе. Условия тотальной гласности и публичности (при отсутствии культуры демократии и взаимоуважения) меня лично мало стимулируют к творчеству.
Перестроечные мотивы лежат на поверхности и для искусства представляют лишь сиюминутный интерес. Куда важнее понять глубинные сдвиги в моральных императивах. Столько спорили о «Маленькой Вере». А ведь суть дела в том, что выстраданные идеалы и жертвы миллионов выродились в конечном итоге в фарс, в «маленькую веру», что «все обойдется и будет, как у людей». Молодые, которых любят обвинять в аморализме, просто-напросто стоят перед крахом прежней системы жизненных ценностей, которую они презирают. Но им не на что опереться, кроме как на эгоистический порыв чувственной энергии и обострившийся инстинкт первоначального накопления. Порочный круг? А может быть, неизбежный виток, на котором реабилитируются задавленные требования человеческой природы?
В аналогичной ситуации находится и молодой кинематограф. Стартуя на кладбище мифов, он может противопоставить им лишь витальность и природную хватку. Отсюда и тревога, но и надежда тоже.
Надежда еще не концепция. Как не концепция для искусства — дораз-рушение низвергнутых мифов. Конечно, это необходимо для революции массового сознания. Не случайно ведь апологеты популярных жанров (С. Говорухин, П. Тодоровский, К. Шахназаров) обращаются теперь не к лирическим или детективным источникам, а к острому социальному материалу. Навстречу им с другой стороны тоннеля движутся С. Соловьев и А. Кайдановский, словно опровергая самодостаточность интеллектуальных рефлексий.
Догмы сталинизма и застоя присутствуют чаще всего в скрытом виде, иногда притворяясь антидогмами, но в любом случае мешая обрести ту степень внутренней независимости, которая делает художника Художником. Во все времена, даже самые хорошие.
Необязательные заметки — Елена Стишова. Кто бы мог подумать, что мы сломаемся так быстро. Почему то, что еще вчера было откровением, смелостью, поступком, наконец, сегодня резко упало в цене? Даже стало раздражать? Почему притяжение перестроечного экрана к физиологии общества и личности дало крен в патологию, в садомазохизм?
Таким оказался эффект запретного плода в действии. Экран завалил нас этими самыми плодами. У зрителей началась изжога, захотелось другой пищи, но на кинорынке ничего другого нет. Сбор запретного плода продолжается, хотя признаки инфляции налицо.
Типичная для нашей жизни история. Ходовой сюжет. Можно было бы поострить насчет того, как достают нас в процессе перестройки рутинные социальнопсихологические стереотипы. И припомнить классический анекдот: если уж бороться за мир, то так, чтобы камня на камне не осталось.
No responses yet