Но кинокритика болеет теми же болезнями, что и кинематограф. Так же не ставит себе духовной задачи. Так же не осознает своей миссии. И если возможен художник, который не является философом собственного творчества и не дает себе труда осмысления — а такой тип художника сегодня преобладает, что, на мой взгляд, напрямую связано с низкой культурой людей искусства,— то уж критик вне культуры просто нонсенс, абсурд, не так ли? И тем не менее.
Сегодня, когда каждый может позволить себе роскошь быть самим собой, как бы не оказаться ненароком в платье голого короля. Но вот удача — разрешили плюрализм! Забавно: примерим новый «прикид». Валяй что бог на душу положит, а если редактор заартачится — он ханжа и скрытый пособник застоя. И такой пошел плюрализм без берегов, без внутреннего закона, какой всякий автор обязан над собой иметь,— хоть святых выноси!
Одолевает всех пафос разрешенной смелости. Раз можно ругать «неприкасаемых» — отчего ж не обругать ради красного словца. Уж как радостно пнуть походя того, кто сдачи не даст. Ну, а коли речь зашла о персонах нон грата, то как отказать себе в удовольствии поглумиться над ними. Тот же Брежнев. Или Чурбанов. Или Щелоков. Масса публикаций, фотографий в том числе. Авторы ну просто захлебываются снижающими подробностями. И добро бы речь шла о юридически доказанных нарушениях законности, хотя на мой вкус и здесь авторов лишь украшает строгость стиля. Но живописались отнюдь не только факты, установленные следствием,— то был полет вольной фантазии журналистов, угодливый — по отношению к читателю — комментарий, нацеленный на скабрезности и, конечно же, не озабоченный сохранением личного достоинства своих персонажей, живых и мертвых. Нет нужды, что в том же самом издании, возможно, в том же самом номере идет пылкая статья в защиту именно личного достоинства. Оказывается, оно имеется и у подсудимого, и даже у преступника. Теоретически, по крайней мере.
Но таково уж наше правовое сознание — понятия о суверенном мире личности нет в его составе. Сдается мне, оно таким и пребудет в обозримом будущем, если и критика будет видеть главную свою доблесть в публичном мордобое, порой переходящем в самосуд. Мне не близок Сергей Бондарчук, но я готова защищать его от тех критиков, которые его именем детей пугают. Как в свое время пугали космополитами и вра-чами-убийцами.
Академик Дмитрий Лихачев отказался назвать имена своих палачей, заботясь о душевном самочувствии их потомков. А нам ничего не стоит подсунуть микрофон внуку Брежнева. Что думает внук про дедушку? — пусть поделится с гражданами. Ох, страшусь я своеволия обличителей, не знающих нравственного закона над собой.
No responses yet