Из последних работ кинематографа, вероятно, можно назвать «Ленин в Польше» Габриловича и Юткевича — там много интересного. Из последних театральных вещей хотелось бы положительно оценить пьесу М. Шатрова «Шестое июля», которая сейчас экранизируется на «Мосфильме». Шатров идет по пути создания документальной драмы. Сейчас им же написана пьеса о покушении на Ленина, в которой самого Ленина нет,— это продолжение поиска, опыта документальной драмы. Пьесу репетирует театр «Современник».
Есть и другие произведения, но, к сожалению, их не слишком много, так бы я сказал. С высоты шестидесятых годов уже ясно, что многие произведения о Ленине испытания временем не выдержали. А время идет вперед. Сколько, например, я перечитал вещей, где Ленин не то чтобы иконописен, но уж очень повторяем. Такой добренький, такой знакомый-пере-знакомый, который то и дело гладит детей и кошечек…
Не делаю ни в коем случае исключения для себя. В частности, свою пьесу «Пролог» и ленинские сцены в ней считаю в большой мере иллюстративными. Я не удовлетворен этой своей работой: в ней не было открытия, хотя я и работал над пьесой довольно долго (начал еще до войны). Я бы сейчас не стал так писать о Ленине.
С большей, так сказать, симпатией я отношусь к другой своей работе — пьесе «Между ливнями». Там есть попытка нового, современного истолкования исторических событий, есть стремление, опираясь на опыт не только 1921 года, но и последующих лет, сказать о 1921 годе.
Сейчас неимоверно трудно писать о Ленине. Нельзя в искусстве бесконечно повторять в различных вариациях образ Ленина без нового подхода — каждый раз, непременно каждый раз нового подхода! Ведь если нового подхода нет и нет открытия, то не стоит и браться за тему. Кстати, в этом особенно грешен кинематограф, который чрезвычайно не по-хозяйски распорядился такой ответственнейшей темой — слишком щедро оснастил ею целый ряд картин, которые по своему художественному, сюжетному ходу не имеют отношения к ленинскому образу.
В связи с новой моей работой встречаюсь с Максимом Максимовичем Штраухом. И снова идет разговор о том, что сегодня надо или найти новую точку зрения на эту тему, или ее не трогать совсем. Это — наше глубочайшее убеждение.
No responses yet