Фильм-диспут и фильм-дискуссия

А иногда — бок о бок, даже в обнимку, как сослуживец по той самой охранной команде, а ныне радиопропагандист на Африку Петров, или почти рядышком, как бывший начлаг, ныне пенсионер, дачник, любитель кактусов Иван Саввич.

Однако независимо от того, что прямые линии одних столов собеседников разделяют, а округлость других располагает к соседству и сближению, в финале каждой из подобных встреч мы начинаем чувствовать, что со своими бывшими сослуживцами бывший капитан Кузнецов, а ныне мастер секретного, номерного предприятия, оказывается вроде бы по разные стороны. Даже тогда, когда — бок о бок и в обнимку.

И при быстром, «верхнем», так сказать, взгляде может вроде показаться, что в ответах (и советах), получаемых Колей,— жирующий, как хорошо откормленный гусь, знак минус, а в душе его — постепенно вызревающая точка зрения с не менее жирным знаком плюс.

Что же тогда в итоге? А тогда в итоге, разумеется, — ни-че-го! Пустота. Взаимоуничтожение. Фильм-диспут, фильм-дискуссия в хорошо по недавним временам памятном (да еще к тому же как бы подготовленном основной мизансценой картины) жанре «круглого стола».

Впрочем, нередко подобное действо в те же времена носило название «научно-практическая конференция».

Однако дело, разумеется, не в названии. И не в жанре. Стол не виноват. Но дело в том, что форма стола всегда (всегда!) переносилась на его суть.

Помнится, и я не раз вовлекался нашим любимым (уж как не любить единственного!..) журналом «Искусство кино» в такие «круглые столы». Одни — печатались, другие в виде уже подготовленной стенограммы таинственно исчезали в одно — и двухтумбовых столах редакции. Сегодня мы, как дети, радуемся плюрализму. Но вот уж где плюрализма вполне хватало: спорили, говорили друг другу «в пику». Но это лишь на уровне устного красноречия. А потом каким-то дозировочным инструментом при подготовке к печати все предельно уравновешивалось количественно. Легкими правками-поправками, ненавязчивыми по ходу дела комментариями скруглялось качественно — до окружности идеальной формы.

Особую роль в сотворении такой формы играл, конечно, итоговый редакционный врез, расставлявший всех по своим местам и превращавший любые потуги плюрализма в перемолотую крепкими челюстями жвачку. Наверное, писались эти врезки разными людьми, но мне почти всегда казалось — Евгением Даниловичем Сурковым, обладавшим, по-моему, редким даром сведения всего — во всеоружии интеллигентных слов, эрудиции, стилистического темперамента — к однозначно господствующей государственной точке зрения.