Но вот появилась картина режиссера А. Пуйпы «Вечное сияние». Ее стиль лишен классической строгости, свойственной литовским картинам 60-х годов,— это пластика постмодерна, свободно превращающего реальность в сон и сон — в реальность. Драма утраты корней, народного уклада жизни, переиначенной по чужому образу и подобию, здесь сфокусирована в немудреном сознании деревенского парня Аницетаса, который хотел быть счастливым и не смог, как и Амиля, как Пране и Зигмас, эти взрослые дети литовской деревни конца 50-х годов. Однако не только стиль «Вечного сияния» оппонирует своим известным предшественникам.
Картина А. Пуйпы освобождает, наконец, от постоянного вопроса: что в литовском кино достоверная аутентичность, а что — необходимая дань ложно понятому интернационализму. Сам факт ее появления противостоит двуликости официальной национальной культуры эпохи застоя, которой вменялось в обязанность преподнести то, чего требовала официозная, идеологизированная (режимная) мораль. Патриотические или гуманистические темы и идеи, свидетельствующие о независимости автора по отношению к ней, неизбежно зашифровывались, кодировались. А. Пуйпа достоверен. И достигает этого эффекта, на мой взгляд, на уровне уже новой художественности.
Означает ли удача «Вечного сияния», что литовское кино 60-х превратилось в «папино кино», как принято сегодня третировать искусство предшественников с высоты причастности к авангарду, социальному и художественному? По-моему, нет. Скорее это свидетельство освобождения художественного сознания. Значит, появился шанс уйти от психологической притягательности стереотипов, отличить национальное самосознание от национальной самомистификации, не путать злобу дня с глубинными проблемами жизни.
Уверена, что все это — проблемы не одного только литовского кинематографа, ибо вопрос, так бурно обсуждавшийся на страницах «Дружбы народов» в 60-е годы — «Национальный характер: миф или реальность?»,— сегодня обрел более чем определенный ответ. Все-таки — реальность!
Открытие или закрытие «школы»? На наших глазах возрождается интерес к украинскому поэтическому кино. Точнее, он никогда не исчезал. Это яркое художественное явление жило и живет в сознании и, что еще более важно, в подсознании кинематографистов своей собственной жизнью, столь необходимой искусству экрана начиная с премьеры «Теней забытых предков» и по сегодняшний день. Не будем спорить о названии. Оно если и не условно, то не вполне охватывает содержание многообразного опыта целого творческого направления. Пришло время по-новому всмотреться в этот ценный опыт, по-современному его осмыслить (и, разумеется, сделать все необходимые выводы из его горькой судьбы). При этом будем опираться на то, что уже сделано в этом отношении. Увы, не все из прежде сделанного стало общим достоянием, вошло в научный обиход — по причинам, слишком хорошо известным.
Нет Ответов