И надо исходить из того, что действительно реальная политическая сила у нас — партия. Она дала практический толчок перестройке. В ее руках находится реальная политическая власть, и миновать ее просто невозможно, не говоря о том, что в ней объединены различные политические силы, и плюрализм может быть в рамках одной политической партии. Я не говорю о Венгрии — там процесс может идти и идет по-иному. Перед нами, перед всеми социалистическими странами стоит задача возвращения на общецивилизационный путь развития, и если при этом рухнут какие-то фетиши, которые давно уже превратились в фантомы (я имею в виду саму идею коммунизма), думаю, ничего страшного в этом нет. Полагаю, вполне можно прогнозировать и изменения отношений между Советским Союзом и социалистическими странами,— изменения, которые мы называли между собой «финляндизацией» Восточной Европы. Я представляю себе возможность и естественность сохранения Варшавского договора с либерализацией внутреннего строя, с ориентацией социалистических стран Восточной Европы по внутреннему строю на Запад. В этом случае он был бы для нас не каким-то новым противником, а наоборот, другом и партнером и передатчиком общецивилизационного опыта, средостением между двумя крыльями общеевропейского дома.
Миклош Янчо, кинорежиссер. У одного из людей Кадара я как-то спросил: «Кто вообще решил, что у нас социализм? И кто может сказать, что такое — социализм?» Он не так серьезно ответил на мой вопрос, как сегодня отвечали товарищи Бихари, Амбарцумов и Медведев. Он мне сказал: «Что вы валяете дурака?!» Очевидно, существуют вопросы, которые просто неприлично задавать.
Но теперь хочу задать вопрос я. Вернее сказать, чего мы боимся. Для нас, стран, которые находятся на периферии вашей огромной страны, нет другого будущего, если не прекратится «красный империализм». Мы иначе существовать не можем. Мы боимся, что вы снова появитесь на будапештских улицах в танках потому что наше будущее, наши возможности дальнейшего развития неотделимы от вашего будущего.
Я глубоко уважаю тех, кто является приверженцем и борцом за новый курс. И вам лучше знать, с чем вы играете, что можете в случае неудачи потерять. Мы думаем о том, как вообще Горбачев может спать в этих условиях, в такой напряженности.
О противоречиях социализма. Утешает, что противоречия существуют не только у социализма. Сама человеческая жизнь полна противоречий. Не я захотел родиться на свет. Не я решаю, как умереть, если не поставят к стенке. Но одна из крупных бед социализма состоит в том, что он не может дать по-настоящему ответ на вопрос: зачем мы живем на свете? Мне очень не повезло в этом плане — моя семья никогда не была религиозной, и я не могу дать на этот вопрос самый простой ответ. И пока ответа нет, мне не остается ничего другого, как присоединиться к моему коллеге Бихари и выразить надежду, что когда-нибудь свобода в демократическом социалистическом обществе будет подлиннее, чем та, которую мы до сих пор имели, и что человек в этом обществе сможет, наконец, ответить на главный вопрос.
Нет Ответов