Прежде чем увидеть миссис Кастивет, они ее услышали; услышали через стену в спальне, как она грубоватым голосом с характерным для среднезападных штатов акцентом кричала:
— Роман, ложись! Уже двадцать минут двенадцатого.— А через пять минут:— Роман! Когда пойдешь ложиться, принеси мне шипучку из корнеплодов!
— А я-то думал, кино про мамулю и папулю Кеттл больше не снимают,— сказал Гай.
Розмари неуверенно засмеялась. Она была на девять лет моложе Гая и не всегда понимала, на что он намекает.
Они познакомились с Гульдами из квартиры «7-Эф», которые оказались приятной пожилой парой, с Брюнами и их сыном Вальтером из «7-Си», которые говорили с немецким акцентом. В коридоре они улыбались и кивали Кэллоггам из «7-Джи», мистеру Стейну из «7-Эйч» и господам Дюбэн и Де Ворэ из «7-Би». (По табличкам у звонков и по адресам на письмах, лежавших на ковриках перед дверью лицом кверху,— Розмари читала их без всяких угрызений совести — она сразу же узнала, как кого зовут.) Каппы из «7-Ди» не показывались, и почты никакой не было, видимо, после лета еще не вернулись; а Кастиветы из «7-Эй», которых было хорошо слышно («Роман! Где Терри?»), но не видно, вероятно, либо жили очень замкнуто, либо приходили и уходили всегда в разное время. Их дверь находилась как раз напротив лифта, и поэтому не составляло труда ознакомиться со всем, что лежало на коврике. Они получали авиапочту из удивительно большого числа мест: Хэвик в Шотландии, Ланжак во Франции, Виториа в Бразилии, Сессонок в Австралии. Они выписывали и «Лайф», и «Лук».
Розмари и Гай не обнаружили никаких признаков сестер Тренч, Адриана Маркато, Кита Кеннеди, Перла Эймза или современных продолжателей их дела. Дюбэн и Де Ворэ были гомосексуалистами, все же остальные казались самыми обыкновенными людьми.
Из квартиры, которая, как обнаружили Гай и Розмари, некогда составляла большую, переднюю часть их собственной, до них почти каждую ночь доносился резкий акцент среднезападных штатов.
— Но нельзя быть уверенным на все сто,— возражала женщина. И потом:— Если хочешь знать мое мнение, нам вообще не стоит говорить ей, вот мое мнение!
Как-то субботним вечером Кастиветы устроили ужин, человек двенадцать пели, разговаривали. Гай сразу засопел, а Розмари пролежала без сна до начала третьего и слышала фальшивое невыразительное пение, в такт которому кто-то дудел то ли на флейте, то ли на кларнете.
РозМари вспоминала об опасениях Хатча, лишь когда спускалась примерно раз в четыре дня в подвал постирать: вот тогда ей становилось не по себе. Уже один служебный лифт вызывал жутковатые ощущения, он был маленький, без лифтера, вдруг ни с того ни с сего начинал скрипеть и дрожать. Подвал представлял собой множество мрачных, некогда побеленных коридоров, где-то вдали глухо отдавались шаги, со стуком закрывались невидимые двери, выброшенные холодильники стояли лицом к стене, залитые светом лампочек, защищенных металлическими прутьями.
Нет Ответов