Все-таки, наверное, история начинается там и тогда, где и когда начинаются причины нынешнего состояния вещей, причины, которые сделали мир и нас такими, какие мы есть…
Путешествия в запретные зоны сулят нам немало самых настоящих открытий. Ведь «белые пятна» истории и современности — это не обязательно пустота, чаще это — пласт белоснежной краски, нанесенный поверх чего-то. Стоит поскрести ее немного — и под жирным слоем белил открываются черные миры…
Когда случилась беда наша — Чернобыль, мне казалось, что эта трагедия, эта опасность принесет нам кроме радиации очищение.
Я думал, что большое несчастье сделает нас благороднее, правдивее, возвышеннее, что ли. Сделает нас более близкими, более чуткими по отношению друг к другу, каждого — к каждому.
Почему я так думал? Почему многие так думали? Почему этого ждали?..
Может быть, потому что тогда все сразу увидели вдруг, как драпают первыми начальники со своими семьями, как врут — вдохновенно, беззаветно, напропалую — наши «отцы», которым поручена охрана нашего с вами здоровья, как осыпается позолота лжи, обнажая черную правду — и вовсе не об уровне радиации.
Но очищения не произошло. Что-то высокое коснулось нас крылом и улетело, гонимое суетой, эгоизмом и равнодушием, гонимое желанием все забыть, поскорее забыть.
Новое кино как гуманистическая экспертиза. Что это значит — гуманистическая экспертиза?
Это значит, что без проверки с точки зрения невредоносности сейчас и в будущем для человека, его здоровья — физического и нравственного — не может оставаться ни одно открытие, ни одно изобретение, ни одна техническая идея, ни одно крупное начинание хозяйственников, ни один изгиб нашей истории, что бы там ни говорили нам министры, председатели, академики и изобретатели, какие бы выгоды в рублях и тоннах, какие бы золотые горы и кисельные берега ни сулили они.
Гуманистическая экспертиза ставит в качестве цели и высшего критерия деятельности человечества на Земле самого человека: защиту его как живого, разумного существа.
Гуманистическую экспертизу мы рассматриваем как форму гласности, как новый вид гражданской, патриотической, социальной деятельности кинематографистов, которая может если не устранить, то уменьшить опасность бюрократизма, монополизма и технократизма и обеспечить примат коллективного решения общества над решениями отдельных лиц или групп, какой бы властью они ни обладали.
Для того чтобы делать такие фильмы, необходимо, как минимум, одно условие — надо, чтобы наши фильмы видели.
Новое кино — для зрителя. Некоторые кинематографисты, с одной стороны, сами боятся и другдх запугивают жупелом коммерциализации кино, подразумевая, как само собой разумеющееся, что кино, которое с удовольствием будет смотреть наш зритель, может делать чуть ли не каждый, как говорится, дурак. А с другой стороны, тут есть снобистский подтекст — мол, зритель-то наш такой темный, что ни за что не отличит поделку от искусства.
No responses yet