Но на страшном суде так не ответишь. Кого бы ни возненавидел, ненависть будет сжигать тебя самого. И окажется, что надо ненавидеть только ненависть. Но успели ли мы этому научиться? Что нам мешало? Идеи? Идей много. Они носятся вокруг нас — прекрасные и безобразные, как ангелы и бесы. И мы отвечаем за ту, которую из них впустили в себя. Вне нас идея — ничто. В нас — все.
Мы отвечаем за то, что впустили в себя идею. Но еще больше отвечаем за то, что она поглотила нас, съела, за то, что мы стали рабами идеи, и, наконец, за то, что стали просто рабами, уже вне зависимости от идеи, преспокойно дав ей выродиться в лицемерную безличную маску общепринятых слов.
Люди, вдохновленные благородной по замыслу идеей, и люди, загипнотизированные, порабощенные любой сильной идеей,— это не одно и то же. И совсем другое — те, кто манипулировал идеями, кому всякие идеи безразличны, кроме власти и шкурной выгоды. Можно спорить с идеями Ленина, но спорить с идеями Сталина? Он пришел к власти, разделяя идеи Ленина, укрепился, воспользовавшись идеями Бухарина, потом повернул к идеям Троцкого, Петра I, Ивана Грозного и, наконец, стал хорошо усваивать идеи Гитлера. Вот и поспорь тут с идеями. А человек один. Неужели можно не видеть разницы между идейными коммунистами и Сталиным? Готовым любые идеи поставить на службу себе? Даже если вы совершенно не согласны с бухаринскими идеями? И почему можно в чем-то соглашаться с Куняевым и с Кожиновым и уж никак, никогда и ни в чем — с Бухариным? Если уж спор так идеен и беспристрастен. Здесь, по-моему, пошли у Латыниной и логические неточности. Хотя я это замечаю лишь вскользь.
Все не так просто с теми страдальцами, которые дорого заплатили за свои идеи, пусть даже неверные.
Может быть, увидеть со стороны, что человек натворил, куда легче, чем проникнуть внутрь его души и понять, чего это ему стоило… Отделить себя от ошибок и преступлений. Вот поэтому и выходит, что мы осуждаем преступника, а преступления спокойно продолжают жить. Мы остаемся чистыми, побив камнями грешника. А грех в это время чувствует себя вполне комфортабельно. Что все-таки плодотворнее — отгородиться от опыта истории, назвав его ложным и чужим, или пережить его как свой собственный опыт, как череду своих заблуждений и тупиков?
Нет Ответов