Эти фильмы снимались в тяжелых военных условиях, и история их должна быть для Вас интересна. Да, я не снимаю более двадцати лет. Причины этого не в том, что я как режиссер умер (поэтому я поблагодарил Вас иронически за «некролог»).
Причины сложны. Много сложнее. О них подробно я расскажу как-нибудь отдельно. Основная причина объясняется следующим. На вопрос, что я больше всего люблю в жизни,— Вы привели не все мои ответы. Один из неприведенных Вами: «Я больше всего люблю видеть счастливых людей». Поэтому я и отдаю все свои силы ВГИКу — ученикам. И в этом мне сорок пять лет помогает Александра Сергеевна Хохлова (не только урожденная Боткина, как Вы пишете, но и внучка Павла Михайловича Третьякова — раз Вам так важна наследственность) — «некрасивая и худая».
А в том, что я «коренной русак», Вы не ошибаетесь: дороже Родины, для меня ничего нет на свете, и я делаю для нее все, что могу, и в свои 60 лет я служу своему народу, как этого позволяют мой скромный опыт и мои силы. Вот, тов. Зоркая, мои соображения по поводу Вашей работы. Пересмотрите в ней кое-что, добавьте, поговорите с живым Кулешовым. Это письмо было получено после того, как «Искусство кино» (1964, № 12) напечатало статью «Лев Кулешов, режиссер». Потом она вошла в мою книгу «Портреты».
В киноведении еще продолжалась «оттепель». Шел пересмотр догматических схем истории отечественного кино, которая в предшествующие годы, наслаивая и спрессовывая штампы 1920-х, 1930-х, 1940-х, 1950-х, оказалась резко поделенной на обоймы «ярких творческих побед» и реестры «грубых идеологических ошибок». Бывало, жизнь одного и того же художника в монографиях выглядела чересполосицей «ценных вкладов в сокровищницу социалистического искусства» и «вредных формалистических вывертов». Именно так, в частности, я сама живописала творческий путь театрального режиссера Алексея Попова в своей умственно инфантильной кандидатской диссертации, изданной в 1954 году: «Виринея» Л. Сей-фуллиной и «Разлом» Б. Лавренева на сцене Театра имени Вахтангова — это «художественные победы», а «Зойкина квартира» М. Булгакова и «Заговор чувств» Ю. Олеши на той же сцене тогда же — «репертуарные ошибки» и «творческие неудачи». В кинематографе было то же самое. Неведомо кем утвержденный костяк критического портрета предписывал единую форму: этапы творчества, соответствующие периодам советской истории (гражданская война, реконструкция, индустриализация и т. д.), подъемы и срывы при неуклонном восхождении — иначе чего бы и писать про этого человека? Анализ на нуле, набор обязательных (ритуальных) фраз в функции заговоров-заклинаний.
Нет Ответов